Она лежала на спине. Глаза ее были открыты, но смотрели в никуда, и Ричард догадался, что она уже ничего не видит.

– Охотница, – прошептал он.

– Да, Ричард Мэхью.

Ее голос звучал как будто издалека. Она не перевела на него взгляд, не попыталась на него посмотреть.

– Он издох?

– Кажется, да. По крайней мере, не шевелится.

Она залилась смехом – необычным, странным смехом, словно услышала самую смешную охотничью шутку. И сквозь безумный хохот, временами прерывавшийся резким кашлем, объяснила Ричарду, что ее насмешило.

– Ты убил Зверя. Так что теперь ты – лучший охотник Нижнего Лондона. Ты Воин… – Она вдруг перестала смеяться. – Я не чувствую рук. Возьми мою правую руку.

Ричард нащупал ее кулак под тушей Зверя и сжал похолодевшие пальцы. Кулак Охотницы показался ему на удивление маленьким.

– Нож там? – прошептала она.

– Да.

Он нащупал холодное, липкое лезвие.

– Возьми его. Он твой.

– Но мне не нужен…

– Возьми!

Он разжал ее пальцы и забрал нож.

– Теперь он твой, – повторила Охотница, едва шевеля губами. Взгляд ее затуманился.

– Он верно служил мне. Вытри с него кровь… чтобы не заржавел… охотник должен заботиться о своем оружии. – Она судорожно вздохнула. – А теперь… намажь кровью Зверя глаза… и язык.

Ричард подумал, что ослышался, – ведь это какой-то бред.

– Чего?

Он и не заметил, как к ним подошел маркиз. И чуть не подпрыгнул, когда тот прошептал ему в самое ухо:

– Делай, что она велит. Она права. Это поможет тебе выйти из лабиринта. Пошевеливайся.

Ричард провел рукой по копью, нащупал рану в боку Зверя, окунул пальцы в его теплую липкую кровь. Чувствуя себя ужасно глупо, лизнул соленую кровь Зверя. Как ни странно, ему не было противно. Более того, он вдруг подумал, что это совершенно естественно, как попробовать морскую воду. Он провел окровавленными пальцами по векам и ощутил, как кровь жжется, словно пот.

– Намазал, – сказал он.

– Хорошо, – прошептала Охотница и умолкла навсегда.

Маркиз опустился на корточки и закрыл ей глаза. Ричард принялся вытирать нож о рубашку. Она просила вытереть нож. И он вытирает. Можно ни о чем не думать.

Маркиз встал.

– Идем, – сказал он.

– Мы не можем бросить ее здесь!

– Можем. Вернемся за ней позже.

Ричард до блеска натирал лезвие. Сам того не замечая, он плакал.

– А если не вернемся?

– Тогда кому-то другому придется позаботиться о наших останках. Включая тело леди Двери. Она, кстати, уже заждалась. – Ричард опустил глаза. В последний раз протер нож, засунул за ремень. Кивнул. – Давай, – сказал маркиз. – Иди. Я за тобой.

Ричард постоял немного и вдруг со всех ног бросился бежать.

Наверное, Охотница была права насчет крови Зверя, – другого объяснения быть не могло. Ричард мчался через лабиринт, который перестал быть для него лабиринтом. Он как будто знал каждый уголок, каждый поворот, каждый туннель, каждый проулок. Он бежал, спотыкаясь, тяжело дыша. Кровь стучала у него в висках. В голове монотонно звучала песенка, которую он слышал в детстве. Слова ложились в ритм шагов.

Она повторялась снова и снова, как заклинание. Свечи горят, поленья трещат…

Ричард пробежал лабиринт насквозь и оказался перед гранитной скалой, в которой была дубовая двустворчатая дверь. На одной створке поблескивало овальное зеркало.

Двери были закрыты. Ричард толкнул их, они бесшумно отворились.

И он вошел.

Глава XVII 

Ричард прошел по проходу, по обе стороны которого горели свечи, в зал Ислингтона. Именно здесь они с ангелом пили вино – в огромном зале с восемью стальными колоннами, поддерживавшими каменный потолок, большой дверью из черного камня и серебра, старым деревянным столом и тысячами свечей.

Дверь была прикована за руки к двум колоннам возле черной каменной двери. Когда Ричард вошел, девушка посмотрела на него глазами, полными ужаса. Ангел Ислингтон, стоявший рядом с ней, повернулся и широко улыбнулся. В его улыбке читались сочувствие и теплота, и Ричарду стало страшно.

– Я ждал тебя, Ричард Мэхью. Я ждал тебя, – сказал ангел. – Какой кошмар! Ты выглядишь просто ужасно!

В его голосе слышалась искренняя забота. Ричард остановился.

– Прошу тебя, иди к нам. – Ангел поманил его к себе длинным бледным пальцем. – Думаю, тебе никого тут не надо представлять. С Дверью ты, разумеется, давно знаком. Да и моих помощников, мистера Крупа и мистера Вандемара, встречал уже не раз.

Ричард огляделся. Справа от него стоял мистер Круп, слева – мистер Вандемар. Вандемар улыбнулся Ричарду, Круп – нет.

– Я искренне надеялся, что ты все же заглянешь к нам, – продолжил ангел. Потом, склонив голову набок, спросил: – Кстати, а где Охотница?

– Она погибла, – ответил Ричард.

Дверь ахнула.

– Бедняжка! – сказал Ислингтон и печально покачал головой, словно сожалея о бессмысленной смерти, о бренности человеческого тела, о горьком уделе всех людей, обреченных на страдание и смерть.

– Ну что ж делать? – беззаботно проговорил мистер Круп. – Лес рубят – головы летят.

Ричард старался не обращать внимания на этих негодяев.

– Дверь, ты в порядке?

– Пока что да. – Нижняя губа у нее распухла, на щеке красовался огромный синяк.

– К сожалению, – сказал Ислингтон, – леди Дверь оказалась слишком упрямой. Я вот как раз собирался приказать мистеру Крупу и мистеру Вандемару… – Он вдруг замолчал, судя по всему, ему неприятно было говорить о таких вещах.

– Хорошенько ее избить, – радостно подсказал мистер Вандемар.

– Ведь в конце концов, – заметил мистер Круп, – мы прославились на весь мир своим непревзойденным мастерством.

– Да, мы отлично умеем калечить людей, – пояснил Вандемар.

Ангел продолжил, не сводя глаз с Ричарда – и словно не слыша своих помощников:

– Впрочем, я всегда знал, что леди Дверь не из тех, кто быстро сдается.

– Дайте нам немного времени, – попросил мистер Круп. – Поверьте, мы знаем, как сделать ее более сговорчивой.

– Стукнем пару раз, она и заговорит, – сказал мистер Вандемар.

Снисходительно улыбнувшись, Ислингтон покачал головой.

– У меня нет времени, – сказал он Ричарду. – Совсем нет времени. А еще я уверен, что леди Дверь, скорее всего, согласится нам посодействовать, если это облегчит страдания ее друга, простого смертного, такого, как ты, Ричард…

Мистер Круп резко ударил Ричарда в живот, и тот согнулся пополам от невыносимой боли. Мистер Вандемар схватил его за шею и поднял.

– Так нельзя! – воскликнула Дверь.

Ислингтон задумался.

– Нельзя? – наконец удивленно спросил он.

Подавшись вперед, мистер Круп прошипел прямо в лицо Ричарду:

– Боюсь, он уже очень далек от таких категорий, как «можно» и «нельзя», как «добро» и «зло». Мистер Вандемар, может, присоединитесь ко мне?

Мистер Вандемар схватил Ричарда за левую руку, и, вывернув мизинец, сломал его. Ричард вскрикнул.

Ангел медленно повернулся к Ричарду. Казалось, его что-то отвлекло. Моргнув своими перламутрово-серыми глазами, он сказал:

– Мистер Круп, по-моему, у нас еще гости.

Мистер Круп тут же исчез.

Прижавшись к гранитной скале, маркиз Карабас неотрывно смотрел на дверь, которая вела к Ислингтону.

У него в голове пронеслась уже сотня планов – но, хорошенько обдумав, он отвергал их один за другим. Прежде ему казалось, что надо лишь добраться до этой двери, и он сразу поймет, что нужно делать. Но теперь выяснилось, что он понятия не имеет, как поступить, и маркиз страшно разозлился на самого себя. У него в запасе не осталось никаких фокусов, никаких козырей в рукаве, никаких хитростей и уловок, поэтому он просто стоял и смотрел на дверь, размышляя о том, есть ли у ангела охрана и узнает ли Ислингтон, если маркиз откроет дверь. Должно же быть какое-то простое решение, логичный выход. Ну ничего, может, он потом что-нибудь придумает. Хорошо хоть, эти негодяи не подозревают, что он здесь.