Дверь выгребла рукой остатки карри из коробочки и облизала пальцы.

– Ричард, мы сами справимся, – проговорила она. – Все равно нам нечем расплатиться с проводником.

Ламия оскорбилась.

– С вас я ничего не возьму! – объявила она. – Со мной расплатится он.

– И чем же он с тобой расплатится? – спросила Охотница.

– Вас это не касается, – с обворожительной улыбкой проговорила Ламия. – Это знаю я, а ему остается только гадать.

Дверь покачала головой.

– Нет, мне кажется, это неправильно.

Ричард фыркнул.

– Просто тебе больше нравилось, когда я таскался за вами, как глупый щенок! Тебя бесит, что я сам что-то решаю, вот и все!

– Ричард, это совсем не так.

Он повернулся к Охотнице.

– Вот скажи, ты знаешь, как найти Ислингтона?

Охотница мотнула головой.

Дверь вздохнула.

– Ладно, идемте. На Даун-стрит, так?

Сливового цвета губы Ламии растянулись в улыбке.

– Да, леди. 

Когда маркиз добрался до рынка, их там уже не было.

Глава XV

Они спустились с корабля по длинному деревянному трапу, потом перешли дорогу по подземному переходу и зашагали по улице. Ламия уверенно шла впереди. Через некоторое время они свернули в узкий, мощеный брусчаткой переулок. На стенах домов горели газовые рожки.

– Третий дом отсюда, – сказала Ламия.

Они подошли к нужному дому. На двери висела медная табличка:

КОРОЛЕВСКОЕ ОБЩЕСТВО

ПО ЗАЩИТЕ ДОМОВ

ОТ ЖЕСТОКОГО ОБРАЩЕНИЯ

Снизу мелкими буквами было выгравировано:

ДАУН-СТРИТ. СТУЧИТЕ

– Чтобы выйти на улицу, нужно пройти через дом? – удивленно спросил Ричард.

– Нет, – ответила Ламия. – Улица внутри дома.

Ричард постучал. Никто не ответил. Они решили немного подождать, хотя утро выдалось сырое и холодное. Ричард снова постучал, потом позвонил. Дверь тут же открылась. На пороге показался заспанный лакей в старом напудренном парике и алой ливрее. Он уныло оглядел пеструю компанию и явно пришел к выводу, что это не те люди, ради которых стоило вставать в такую рань.

– Чем могу служить? – спросил лакей, и Ричард подумал, что некоторые говорят: «Сдохни, ублюдок!» с гораздо большей теплотой и дружелюбием.

– Нам нужна Даун-стрит, – надменно ответила Ламия.

– Следуйте за мной, – со вздохом сказал лакей. – Только не забудьте вытереть ноги.

Они прошли в холл и подождали, пока лакей зажжет все свечи в своем подсвечнике, – такие подсвечники часто рисуют на обложках дешевых книг, только там подсвечник обычно держит запуганная до смерти девушка в развевающемся пеньюаре, а за ее спиной на фоне темного неба вырисовываются очертания огромного особняка, в котором свет горит лишь в мансарде.

Они спустились по массивной лестнице, устеленной дорогим ковром, потом – по другой лестнице, не такой массивной, устеленной гораздо более дешевым ковром, потом – по еще одной лестнице, довольно узкой, устеленной мешковиной, потом – по деревянной, ничем не устеленной лесенке.

В самом низу был старинный лифт, на котором висела табличка:

ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ

Не обратив никакого внимания на табличку, лакей открыл сетчатую наружную дверь лифта и пригласил гостей внутрь. Ламия вежливо поблагодарила его и вошла, остальные последовали за ней. Сквозь густую сетку двери Ричард увидел, как лакей развернулся, поднял подсвечник и стал подниматься по деревянной лестнице.

На одной стене были черные кнопки. Ламия нажала на самую нижнюю. Дверь с лязгом захлопнулась, заработал мотор, и лифт медленно, с протяжным скрипом, поехал вниз. Было очень тесно, и все четверо стояли, прижавшись друг к другу вплотную. Ричард вдруг почувствовал, что от каждой из трех женщин пахнет совершенно по-разному: от Двери пахло карри, от Охотницы – потом (Ричард с удивлением отметил, что это довольно приятный запах, а еще – что так обычно пахнет от пантер, тигров и пум в зоопарках), от Ламии пахло дурманяще – жимолостью, ландышем и мускусом.

Лифт все опускался и опускался. У Ричарда на лбу выступил холодный пот. Крепко сжав кулаки, так что ногти впились в ладони, он спросил притворно-веселым тоном:

– Наверно, сейчас уж точно не стоит говорить, что у меня клаустрофобия, верно?

– Верно, не стоит, – отозвалась Дверь.

– Тогда я не буду, – сказал Ричард.

Лифт продолжал опускаться.

Наконец кабина дернулась и с громким скрежетом остановилась. Открыв дверь, Охотница осторожно огляделась, потом шагнула вперед – на узкую деревянную площадку.

Ричард выглянул наружу. Кабина зависла в воздухе над странным сооружением, которое напомнило ему Вавилонскую башню, – по крайней мере такой он ее видел на одном рисунке. Только там она была изображена снаружи, а сейчас Ричард видел ее словно вывернутой наизнанку – высоченная каменная башня с винтовой лестницей, вырубленной прямо в камне. На стенах кое-где висели фонари. В их тусклом свете невозможно было разобрать, что находится в самом низу. Сверху видна была лишь лестница, уходившая в темноту, да крохотные огоньки фонарей. Кабина лифта висела на самом верху башенного колодца, в нескольких тысячах футов от земли. И слегка раскачивалась из стороны в сторону.

Глубоко вздохнув, Ричард шагнул вслед за остальными на деревянную площадку и посмотрел вниз, хотя знал, что лучше этого не делать. Дно каменного колодца было очень-очень далеко. Площадка тут же показалась Ричарду невероятно узкой и непрочной. В двадцати футах от нее начиналась лестница. Между верхней площадкой лестницы и деревянной площадкой была перекинута длинная, неширокая доска.

– И о том, что я страшно боюсь высоты, тоже, скорее всего, говорить не стоит, – сказал он совсем не так беззаботно, как ему хотелось.

– Не бойся, доска прочная, – успокоила Ламия. – По крайней мере в прошлый раз я не упала. Гляди.

Она пошла по доске. Бархатный подол платья заколыхался на ветру. Ламия шла спокойно и уверенно. Даже если бы у нее на голове была стопка книг – она ни одной бы не уронила. Добравшись до лестницы, она повернулась к остальным и улыбнулась. Охотница быстро прошла по доске и встала рядом с Ламией.

– Видишь? – сказала Дверь и сжала Ричарду руку. – Совсем не страшно.

Ричард кивнул и сглотнул слюну.

Конечно, подумал он.

Дверь медленно прошла по доске. Видно было, что она немного волнуется, но это не помешало ей благополучно добраться до лестницы.

Девушки стояли и ждали Ричарда. Он изо всех сил уговаривал себя ступить на доску и страшно огорчился, обнаружив через пару минут, что так и стоит на площадке.

Внезапно наверху кто-то вызвал лифт. Ричард услышал громкий стук, потом шум старого мотора. Дверь лифта у него за спиной закрылась, а он остался стоять на деревянной площадке, почти такой же узкой, как и доска.

– Ричард! – крикнула Дверь. – Ну давай же!

Лифт поехал вверх. Ричард ступил с шаткой площадки на доску. В ту же минуту ноги у него затряслись, и он плюхнулся на четвереньки, изо всех сил вцепившись в доску. Где-то в глубине сознания возник разумный вопрос: «Кто вызвал лифт? И зачем?» Однако у него не было сил задаваться ненужными вопросами, он думал только о том, что рано или поздно руки устанут, и он полетит вниз. В горле застыл истошный крик: «Я не хочу умирать!» Ричард крепко зажмурился – он был уверен, что если еще раз посмотрит вниз, то наверняка разожмет руки и…

«Падать не страшно, – уверял он себя. – Страшно долететь до дна и разбиться».

Но он отлично знал, что врет. Он боялся падения. С ужасом представлял себе, как летит в сумраке башни, беспомощно размахивая руками и ногами, пытаясь за что-нибудь ухватиться и понимая, что ухватиться не за что, что ему никто не в силах помочь и спастись не удастся….